Алматы. 28 декабря. КазТАГ – Валентина Владимирская. Арт-рынок в Казахстане только зарождается. Художники продают картины на «подарки», без профессиональной оценки, без экспертизы и сертификатов, как простые картинки. В проигрыше от такой продажи и художник, и покупатель. Об этом в интервью МИА КазТАГ рассказала профессиональный арт-дилер и искусствовед Дина Дуспулова.
- Есть ли арт-рынок в Казахстане?
- Общей заинтересованности в арт-рынке в Казахстане нет. В этом направлении делаются только первые шаги. У нас много хороших художников. Есть что выставлять для людей, которые покупали бы это все.
- «Золотыми» для казахстанских художников были 1995-1997 годы?
- Вы спрашиваете об особенностях нашего рынка. Вроде предпринимателей поддерживают в любой области экономики, промышленности, услуг, а к художникам нет никакого интереса. Художники были брошены на выживание.
В 1995 году в Казахстан понаехали иностранцы, нефтекомпании, дипломатические миссии. Они были очень активными, осваивали наши территории.
- Для них все было так дешево.
- Дешево. И они – ценители. Кинулись по мастерским наших художников. Художники только этого и ждали. В общем, 1995-1997 были золотыми годами для них. Были продажи, потому что основными покупателями были иностранцы. Мог художник в день до 10 работ продать. Не сильно дорого, но, тем не менее, от $500 до $5 тыс. они имели за одну работу.
Казахстан многих талантливых художников лишился в конце 90-х. Сюда понаехали иностранные галеристы, которые узнали, какие у нас художники. И начали галеристы звать художников на запад. Наши художники, ничего не ведая, многие подписали контракты. А эти контракты обрекали их на рабское такое положение.
- Можете назвать две-три фамилии тех, у кого так произошло?
- Они потерялись. Я знаю одного – Аскар Есдаулет. На тот период он был восходящей звездой. Он очень успешно закончил, правда, как скульптор. Его бельгийская галерея присмотрела, заключила договор, и он уехал потому, что здесь не мог свой творческий потенциал раскрыть. У него не было средств. Требуются же камень, бронза, оборудование. Это большие затраты. Поэтому он переключился на живопись. Он талантлив, начинает рисовать, причем такое современное контемпорари (contemporary art — современное искусство), что галеристы, прям, ах… Его увозят. И он там 12 лет работает.
Я его спрашивала: «Ну и как вы все эти работы?» Он говорит, что он все там оставляет.
Он приезжал сюда, к семье, время от времени. Потом он вернулся через 12 лет, построил себе домик и живет там в Кыргаулды (в Алматы – КазТАГ) один одинешенек. И у него по-прежнему нет средств на скульптуру, малые формы делает. У него дом битком был живописи. Работает, как черт. У него еще более-менее благополучно закончилось. Остальные потерялись. Не знаю, где они. Казахстан тогда многих талантливых художников лишился таким путем.
Те художники, которые здесь остались, многие работают просто в нечеловеческих условиях: нет продаж, нет красок, нет холстов. Не на что купить. Они влачат бедственное положение, и это продолжается не один десяток лет. Их семьи бедствуют.
В античной Греции художника специально ставили в такие условия. Если ты художник, ты должен быть гением. Если ты не согласен быть гением, то ты – не художник. А у гения не должно быть дома и семьи. То есть, человек всю жизнь творит, но он как небожитель, он не должен быть скован ничем материальным. Почему от древности осталось так мало памятников? Потому что их было мало. И небожители выбирали, кто из них гениальнее. Все остальное уничтожалось.
- У нас, по крайней мере, не уничтожается.
- Поэтому, наверное, и шедевры остались.
Начиная с 90-х, когда наши нувориши – новые казахи, которым дела нет до искусства, с любопытством смотрели, с какой жадностью кидаются иностранцы на произведения наших художников, стали потихоньку покупать. Они поняли, что это ценность. Арт-рынок – погоду на нем делают не художники, не галеристы, а состоятельные и знаменитые покупатели.
Котируются казахстанские мастера соцреализма, цена их работ – $50-60 тыс. Мастера соцреализма, художники 60-70-х годов XX века до сих пор в фаворе. Считается, что они самые выдающиеся художники, какие только есть в Казахстане, потому что их раскрутили, их сделали признанными: Мергенов, Айтбаев, Сергей Калмыков, Садыханов. Цена их работ, максимально – $50-60 тыс. сейчас. Они – котируются. Это – самая высокая цена, которая только может быть у казахстанских художников. И это – нижний ценовой сегмент по мировому раскладу.
Структура рынка – довольно сложная. Там есть рынок олигополический, где вообще нет никаких законов. Почему тот или иной художник стоит сотни миллионов? Что такого в их работах? Потому, что его рейтинг подняли до такой высоты. А там и не пахнет... За эти произведения, если где-то что-то выставляется в мире на аукционах, идет битва и покупают за любые деньги. Это 1-2%, когда такие баснословные суммы платят. Мир торгует в даже не среднем, а в нижнем ценовом сегменте – $10 тыс.
- Такая большая разница?
- Просто несопоставимая. С глобализацией активизировался обмен между странами и сейчас по мобильному интернету очень легко найти и отследить то, что тебе нравится и купить любую работу. Поэтому сейчас это большое подспорье для художников в мире, но для казахстанских – опять-таки это под вопросом.
Мы имеем сейчас какое-то странное состояние. На художественном рынке должно быть четыре составляющих: произведение – товар, производитель – художник, должны быть арт-дилеры или менеджеры, продюсеры, галеристы – все те, кто занимается раскруткой, рекламой и маркетингом. Их у нас нет, фактически.
- Инвесторы?
- Они у нас есть, но не интересуются.
У нас подарочное искусство доминирует. Те, кто хочет купить, не покупают у галеристов. Ни одна нормальная галерея не встала на ноги за 30 лет, потому что покупатели их обходят. Покупатели бегут сразу в мастерскую и начинают переговоры: мне на подарок нужно. И сбивают цены. Художник вынужден соглашаться.
- Жить-то надо…
- Да он и сам не знает, сколько он стоит.
В основном, у нас берут вот так – по дешевке, на подарок. Эти покупатели не отдают себе отчета в том, что они могли бы заиметь очень хорошие работы – купить-то легко, но продать… Это не считается инвестицией, у такого произведения нет инвестиционной привлекательности, нет оценочной экспертизы. У нас нет этих специалистов. Эти люди не знают, сколько стоит их коллекция. Они владеют просто картинками. Но это – не арт-инвестиции. Таков наш рынок.
- Приведите пример того, за сколько продана была какая-то работа какого-то художника.
- Осенью 2018 на аукционе в Астане работа Гани Баянова ушла за $170 тыс. Это – исключение из правил. В 2017 году работа Марата Бекеева была продана за $14 тыс. покупателем из Финляндии. Две графики Оразбека Есенбаева размером 30х40 см в 2018 году ушли по $2 тыс.
Сейчас на казахстанском рынке полное затишье.
- Благодарим вас за интервью!